Неточные совпадения
Всё успокоилось: в гостиной
Храпит тяжелый Пустяков
С своей тяжелой половиной.
Гвоздин, Буянов, Петушков
И Флянов, не совсем здоровый,
На стульях
улеглись в столовой,
А
на полу мосье Трике,
В фуфайке, в старом колпаке.
Девицы в комнатах Татьяны
И Ольги все объяты сном.
Одна, печальна под окном
Озарена лучом Дианы,
Татьяна бедная не спит
И в
поле темное глядит.
В пекарне колебался приглушенный шумок, часть плотников
укладывалась спать
на полу, Григорий Иванович влез
на печь, в приямке подогревали самовар, несколько человек сидело за столом, слушая сверлящий голос.
У Обломова первым движением была эта мысль, и он быстро спустил ноги
на пол, но, подумав немного, с заботливым лицом и со вздохом, медленно опять
улегся на своем месте.
Потом он
улегся на голом
полу,
Всё скоро уснуло в сторожке,
Я думала, думала… лежа в углу
На мерзлой и жесткой рогожке…
Сначала веселые были мечты:
Я вспомнила праздники наши,
Огнями горящую залу, цветы,
Подарки, заздравные чаши,
И шумные речи, и ласки… кругом
Всё милое, всё дорогое —
Но где же Сергей?.. И подумав о нем,
Забыла я всё остальное!
Затем отпер их и отворил перед Вихровыми дверь. Холодная, неприятная сырость пахнула
на них. Стены в комнатах были какого-то дикого и мрачного цвета;
пол грязный и покоробившийся; но больше всего Павла удивили подоконники: они такие были широкие, что он
на них мог почти
улечься поперек; он никогда еще во всю жизнь свою не бывал ни в одном каменном доме.
Собака же, покрутившись раза два или три
на одном месте, угрюмо
укладывалась у ног его, втыкала свою морду между его сапогами, глубоко вздыхала и, вытянувшись во всю свою длину
на полу, тоже оставалась неподвижною
на весь вечер, точно умирала
на это время.
Вдали родился воющий шум и гул, запели, зазвенели рельсы; в сумраке, моргая красными очами, бежал поезд; сумрак быстро плыл за ним, становясь всё гуще и темнее. Евсей торопливо, как только мог, взошёл
на путь, опустился
на колени, потом
улёгся поперёк пути
на бок, спиною к поезду, положил шею
на рельс и крепко закутал голову
полою пальто.
Откуда-то прошла большая лохматая собака с недоглоданною костью и,
улегшись, взяла ее между передними лапами. Слышно было, как зубы стукнули о кость и как треснул оторванный лоскут мяса, но вдруг собака потянула чутьем, глянула
на черный сундук, быстро вскочила, взвизгнула, зарычала тихонько и со всех ног бросилась в темное
поле, оставив свою недоглоданную кость
на платформе.
Ушел, равнодушный к темноте и дождю, к тому, кто умирает
на его лавке, пожалуй, и к себе самому: скажи ему остаться, остался бы без спора и так же вяло
укладывался бы спать
на полу, как теперь покрывался от дождя рогожей.
Особенно трудно было ночью, когда узники
укладывались вповалку
на земляной
пол и каждое движение во сне сопровождалось лязгом железа.
Так и сделали. Часа через полтора Костик ехал с кузнецом
на его лошади, а сзади в других санях
на лошади Прокудина ехал Вукол и мяукал себе под нос одну из бесконечных русских песенок. Снег перестал сыпаться, метель
улеглась, и светлый месяц, стоя высоко
на небе, ярко освещал белые, холмистые
поля гостомльской котловины. Ночь была морозная и прохватывала до костей. Переднею лошадью правил кузнец Савелий, а Костик лежал, завернувшись в тулуп, и они оба молчали.
В комнату, занимаемую Беккером, принесена была двойная раздвижная лестница; поперек ее перекладин,
на некоторой высоте от
пола,
укладывалась горизонтально палка.
Солнце уже зашло за макушки березовой аллеи, пыль
укладывалась в
поле, даль виднелась явственнее и светлее в боковом освещении, тучи совсем разошлись, па гумне из-за деревьев видны были три новые крыши скирд, и мужики сошли с них; телеги с громкими криками проскакали, видно, в последний раз; бабы с граблями
на плечах и свяслами
на кушаках с громкою песнью прошли домой, а Сергей Михайлыч все не приезжал, несмотря
на то, что я давно видела, как он съехал под гору.
Мы закурили сигары и,
улегшись на своих кроватях, толковали о различных человеческих странностях, приходивших нам в голову по поводу странностей Василия Петровича. Через четверть часа вошел и Василий Петрович. Он поставил свою трубочку
на пол у печки, сел в ногах у Челновского и, почесав правою рукою левое плечо, сказал вполголоса...
Потом темная еловая аллея, обвалившаяся изгородь…
На том
поле, где тогда цвела рожь и кричали перепела, теперь бродили коровы и спутанные лошади. Кое-где
на холмах ярко зеленела озимь. Трезвое, будничное настроение овладело мной, и мне стало стыдно всего, что я говорил у Волчаниновых, и по-прежнему стало скучно жить. Придя домой, я
уложился и вечером уехал в Петербург.
Студент и землемер легли
на лавки, головами под образа и ногами врозь. Степан устроился
на полу, около печки. Он потушил лампу, и долго было слышно, как он шептал молитвы и, кряхтя,
укладывался. Потом откуда-то прошмыгнула
на кровать Марья, бесшумно ступая босыми ногами. В избе было тихо. Только сверчок однообразно, через каждые пять секунд, издавал свое монотонное, усыпляющее цырканье, да муха билась об оконное стекло и настойчиво жужжала, точно повторяя все одну и ту же докучную, бесконечную жалобу.
Он взял в кухне кочергу, чтобы оборониться от собак, и вышел
на двор, оставив дверь настежь. Метель уж
улеглась, и
на дворе было тихо… Когда он вышел за ворота, белое
поле представлялось мертвым и ни одной птицы не было
на утреннем небе. По обе стороны дороги и далеко вдали синел мелкий лес.
О домашних животных нечего и говорить: скот крупный и мелкий прятался под навес; собака, вырыв себе под амбаром яму,
улеглась туда и, полузакрыв глаза, прерывисто дышала, высунув розовый язык чуть не
на пол-аршина; иногда она, очевидно от тоски, происходящей от смертельной жары, так зевала, что при этом даже раздавался тоненький визг; свиньи, маменька с тринадцатью детками, отправились
на берег и
улеглись в черную жирную грязь, причем из грязи видны были только сопевшие и храпевшие свиные пятачки с двумя дырочками, продолговатые, облитые грязью спины да огромные повислые уши.
Мы почувствовали себя
на свободе и запели: «Цыгане вольною толпой по Бессарабии кочуют», потом собственными руками разложили матрасы рядом по
полу и,
улегшись на них впокатку, как попало, уснули крепким, сладчайшим и безмятежнейшим сном.
— A потому, что детям прежде всего необходимо вести регулярный образ жизни: во время вставать, есть и ложиться спать. Если они, протанцевав с
пол ночи,
улягутся в три часа спать, то с какими же головами и нервами, в каком настроении будут они заниматься
на следующее утро!
Но, уже помолившись Богу и
укладываясь спать, Настя долго сидела
на кровати и размышляла. Худенькая спина ее, с острыми лопатками и отчетливыми звеньями хребта, сильно горбилась; грязная рубашка спустилась с острого плеча; обняв руками колени и покачиваясь, похожая
на черную сердитую птицу, застигнутую в
поле морозом, она смотрела вперед своими немигающими глазами, простыми и загадочными, как глаза зверя. И с задумчивым упрямством прошептала...